[sarikusan]

Ноосфера так сложилась, что сегодня день камчатской мифологии.

Сказка о брачном союзе дочери Кутха Синаневт с рыбой-горбушей, деревянным крючком, собакой и мертвецом.
Рассказала В. И. Пономарева (см. прим. к № 166); зап. и пер. А. П. Володин. Публикуется впервые.

Жили-были Синаневт и Эмэмкут. Хорошо жили, все у них ладилось. Вдруг с Синаневт что-то случилось. Все ей стало немило, все о чем-то думает и думает. Брат ее расспрашивает, но она ничего не говорит:
— Что с тобой?
— Не спрашивай у меня ничего. Очень скучно мне жить.
Ушла Синаневт куда-то. Вдруг увидела горбуш в реке. Поймала она одну горбушу, говорит:
— Ты будешь мне мужем!
Горбуша трепыхается у нее в руках. Синаневт говорит:
— О-о, муж очень игривый!
Пошла сразу домой, поднялась на чердак и там легла вместе с горбушей. Горбуша бьется, а ей смешно:
— Да будет тебе щекотаться!
Целую ночь Синаневт визжала и хихикала на чердаке, лежа с горбушей. Эмэмкуту всю ночь мешала спать. Утром Синаневт говорит:
— Ты теперь спи. Я укрою тебя, а сама по ягоды пойду.
Ушла Синаневт. Поднялся Эмэмкут на чердак, увидел горбушу на постели. Схватил он горбушу, отнес ее в реку. Синаневт увидела это, сразу запела:
— Моего-о муженька-а в речку бросили-и!
Очень жалела своего мужа. Пришла домой, взяла себе в мужья деревянный крючок для жира. Легла она с ним, а крючок и говорит ей:
— Ши шше шишу шишеши, ши шше шушый шишеши.
Синаневт спрашивает:
— Ты чего? Может, мне поцеловать тебя?
А крючок говорит:
— Ши шше шишу шишеши, ши шше шушый шишеши.
Синаневт снова спрашивает:
— Может, мне обнять тебя?
Крючок снова говорит:
— Ши шше шишу шишеши, ши шше шушый шишеши.
Утром Синаневт сказала:
— Ты спи, я укрою тебя, а сама по ягоды пойду.
Как только Синаневт ушла, Эмэмкут сразу поднялся наверх: отчего это там Синаневт опять визжала? Увидел он крючок. Взял его, разжег во дворе огонь, да и бросил туда крючок. Вдруг Синаневт увидела, что дым поднимается, сразу запела:
— Мо-ой муженек в огне-е, горит, жи-ирный дым поднима-ается! Эмэмкут его сжег.
Пошла домой Синаневт, вдруг собачонку облезлую увидела, поймала ее и говорит:
— Ты будь мне мужем.
Собака зарычала на нее. Синаневт говорит:
— Чего смеешься? Пойдем на чердак, спать ляжем.
Уложила она собачонку — а та все рычит. Синаневт засмеялась.
— А ты чего смеешься? — спрашивает она собачонку. — Что, красивая я? Уж, наверное, красивая.
Опять всю ночь Синаневт визжала и хихикала. Эмэмкут из-за нее всю ночь не спал. Утром Синаневт говорит:
— Ты теперь спи, а я по ягоды пойду.
Собралась Синаневт уходить, захотела поцеловать собаку. Собака укусила ее. Синаневт говорит:
— Да ладно, ладно, далеко ходить не буду. Ишь какой, даже кусаешься, когда целуешь!
Ушла Синаневт. Эмэмкут сразу поднялся на чердак, злой-презлой, одеяло стащил с постели, увидел там собачонку. Схватил он ее, за шею спустил с крыши да и повесил. Увидела Синаневт — собачонка висит. Запела:
— Мо-ой муженек повешенный ви-исит, язычок вон как далеко высунул, такой смешливый муженек был! Ай-яй-яй, Эмэмкут!
Пошла домой Синаневт. Стала к дому подходить и тут человека мертвого нашла, нижнюю половину у него собаки отъели. Взяла она его и подняла на чердак, чтобы лечь с ним спать. Легли они, стали разговаривать. Мертвец и говорит ей:
— Синаневт!
— Чего?
— Ды бедя подиже пощупай.
— Что ты говоришь?
— Да ду же, ды бедя подиже пощупай.
А Эмэмкут увидел, как она мертвеца на чердак поднимала, и подумал про себе: «Очень плохая жизнь теперь началась».
Утром Синаневт пошла по ягоды, укрыла мертвеца одеялом. Как только ушла — Эмэмкут сразу поднялся на чердак, увидел мертвеца, испугался, накрыл его и спустился вниз.
Пришла Синаневт, сразу легла к мертвецу. А тот и говорит ей:
— Бедя двои бдат дидел.
— Что, я чем-то выпачкалась? — спрашивает его Синаневт.
— Бедя двои бдат дидел.
— Ты, наверное, говоришь мне, что я тебя брошу? Нет, я тебя не брошу, — говорит Синаневт.
— Бедя двои бдат дидел.
А Эмэмкут сказал себе: «Лучше мне этот дом сжечь, а самому уйти из этого места».
Поджег он дом, а сам ушел. А Синаневт с мертвецом там и сгорели.

Тинианавыт (корякск.), Синаневт (ительменск.), в мифах коряков и ительменов старшая дочь Ворона(Кутха), один из центральных персонажей многочисленных мифов. Во многих версиях Т. (Синанёвт) вступает в инцестуальный брак с братом Эмемкупгом. Чаще всего в мифах муж Т.- облачный человек. Этот счастливый брак способствует связям семейства Ворона с облачными людьми (детьми хозяина неба), от которых зависит погода, морской промысел, рыбная охота, семейное благополучие.
Е.М.




Эмэмкут, Анаракльнавт и Вален-Синаневт
Зап. В. И. Иохельсон В русском переводе публикуется впервые. Пер. с ительменского А. П. Володин.

Жил-был Эмэмкут с сестрой Анаракльнавт. Эмэмкут ходил на охоту, добывал всякого зверя. Однажды Эмэмкут притворился, будто он заболел. Анаракльнавт сама отправилась в сопки, миновала их, пошла к морю. Нашла высокий утес, спустилась к морю, там спряталась и увидела, что плывет по морю Вален-Синаневт в кожаной лодке. Хорошо нагружена лодка лахтаками и акибами. Стала Синаневт зверей потрошить, добычу убирать, потом пошла по берегу морской травы набрать. Вдруг увидела Анаракльнавт.
— Это ты тут?
— Да, я! Думала, ты парень, потому и спряталась.
— Ладно, пойдем ко мне домой!
Дома Вален-Синаневт начала угощать Анаракльнавт всем, что у нее было. Сказала Вален-Синаневт:
— У тебя, наверное, братья есть? Не бойся, я не выдам тебя моим братьям, а ты тоже не выдавай меня твоему брату. Все мои братья пошли охотиться на горных баранов.
Пришли братья Вален-Синаневт, спросили:
— Сестра, сюда никто не приходил? Расскажи нам!
— Никто не приходил. Я тоже только сейчас пришла с моря.
На другой день братья Вален-Синаневт опять отправились на охоту за горными баранами. Анаракльнавт сказала своей подруге:
— Мой брат болен, пойду-ка я домой!
Стала Вален-Синаневт снаряжать свою подругу Анаракльнавт в путь, всего ей дала: мозгов, костного мозга, мяса. Сказала Вален-Синаневт:
— Твой брат болен, ты голодать будешь, хорошенько запасайся едой!
Анаракльнавт отправилась домой. Пришла домой, а брат очень сильно болен. Начал Эмэмкут просить у сестры поесть чего-нибудь. Принесла она ему мяса, он сказал:
— Нет, я другого чего-нибудь хочу!
Тогда Анаракльнавт рассердилась на брата, сказала:
— Уйду от тебя насовсем!
Ушла Анаракльнавт. Эмэмкут встал, сестрину кухлянку надел, вороном стал, полетел. К Вален-Синаневт прилетел, сел на балаган, стал там прыгать.
Вален-Синаневт пришла с моря, увидела, что ворон на балагане сидит, стала в него камнями швырять.
— Ты не воруй, ворон!
Стало Эмэмкуту стыдно, полетел он в другую сторону. Снова человеком сделался. Пришел к Вален-Синаневт, сразу бросился, схватил ее. Испугалась Вален-Синаневт, узнала его. Эмэмкут женился на ней, отправился домой. Стали они жить и радоваться.

Вален-Синаневт здесь не сестра Эмэмкута Синаневт, а сестра братьев — охотников на диких оленей.


Челькутх и девушки-мухоморы
а Фобс вот тут нарисовал иллюстрацию!
Зап. В. И. Иохельсон
В русском переводе публикуется впервые. Пер. с ительменского А. П. Володин.

Жил-был Челькутх. Посватался он к дочери Кутха Синаневт, работал для нее, много дров приносил. Наконец женился на Синаневт. Стали они жить, много веселились. Родила Синаневт. Сын родился. Отправился Челькутх в лес, нашел красивых девушек-мухоморов и остался в лесу с девушками, жену свою забыл.
Вот Синаневт начала беспокоиться, ждать:
— Где же он? Убили его, наверное!
А с ними старушка жила, тетка ее, Кутхова сестра. Она сказала:
— Синаневт, перестань мужа поджидать, он уж давно с девушками-мухоморами. Пошли сына к отцу.
Пошел мальчик к отцу. Запел песню:
— Мой отец Челькутх, моя мать Синаневт, отец нас забыл.
Услышал Челькутх, как сын поет, и сказал:
— Пойдите, жгите его горячими головешками. Скажите ему: не я его отец.
Взяли девушки головешки, обожгли мальчика, все ручонки ему сожгли.
— Горячо! Мама, жгут меня головешками! — кричит.
Ушел мальчик назад к матери. Пришел, она спросила его:
— Ну, что отец сказал?
— Он сказал: «Я не отец тебе». Велел мухоморам жечь меня горячими головешками, все ручки мне обожгли. Жжет, больно! Я завтра не пойду к отцу, а то опять будут жечь меня горячими головешками.
На другой день бабушка снова послала его к отцу:
— Еще раз сходи, снова спой, скажи так: «Отец, мы завтра уедем со всем добром, ты в лесу останешься, у мухоморов. Вы все потом голодать будете».
Мальчик пошел к отцу, запел песню:
— Отец, мы завтра уедем со всем добром. Ты в лесу останешься, у девушек-мухоморов, вы потом голодать будете.
Услышал Челькутх, как сын поет, рассердился:
— Пойдите, девушки, выпорите его ремнем как следует и огнем жгите. Пусть перестанет сюда ходить!
Взяли девушки огонь, взяли ремень, стала стегать мальчика, огнем жечь. Потом прогнали его. Закричал мальчик, пошел обратно к матери, пришел весь обожженный. Бабушка на него подула, у него сразу все прошло. Старушка сказала:
— Ну, Синаневт, давай собираться, поедем в лес!
Стали они собираться, позвали всех зверей и всех с собой увели, никого не оставили. Поехали в лес, приехали, выбрали высокую гору, забрались наверх, гору водой полили, — получилась ледяная гора.
Пошел Челькутх в лес, ни одного зверя не добыл, все следы пропали. Стал Челькутх с девушками голодать. Чего им поесть? Вспомнил Челькутх жену и сына. Пошел к себе домой. Пришел домой — не нашел ни жены, ни сына. Запричитал Челькутх:
— Куда же это мои все пропали? Я голоден, Синаневт, я есть хочу. Куда же вы с сыном ушли?
Погнался по следам за женой, пришел к той высокой горе.
— Как же наверх залезть? Очень скользко.
Закричал он снизу:
— Синаневт, подними меня!
Синаневт кинула вниз ремень, крикнула:
— Эй, Челькутх, хватайся за ремень!
Схватился он за ремень. Стала она поднимать его наверх, на гору. Вот уже близко, он и ногу поставил на вершину. Тогда она ремень обрезала ножом. Челькутх полетел вниз, упал, обмер, ожил, снова закричал:
— Синаневт, подними меня, я с голоду умираю!
— А почему ты с девками-мухоморами не живешь? Почему со своими мухоморами не живешь? Зачем сюда к нам пришел? Очень хорошо поступаешь! Сына всего измучил, теперь вот получай, что заслужил!
— Синаневт, перестань сердиться, подними уж меня, я есть хочу.
Снова она бросила ремень.
— Ладно, хватайся, подниму.
Схватился Челькутх, подняла она его. Недалеко от вершины снова ножом ремень обрезала. Опять Челькутх полетел вниз, упал, обмер, полежал, ожил. Опять закричал:
— Синаневт, перестань сердиться!
— Я тебя подниму, а ты потом снова будешь так поступать?
— Нет, не буду, Синаневт, не буду я так поступать.
Бросила она ремень, подняла его. Обсушился он, обрадовался, стал есть, наелся. Снова стали они жить, как раньше, много веселились. А девушки-мухоморы засохли и умерли.


Челькутх — ворон, сказочный персонаж, противопоставляемый в ительменском фольклоре Кутху. На современном этапе знания палеоазиатских языков мы не можем этимологизировать имена Кутх и Челькутх. Очевидным представляется только то, что Челькутх является производным от Кутх. Можно предполагать, что слово кутх по происхождению относится к одному из древних палеоазиатских языков или родственных ительменскому языку диалектов, вымерших в далеком прошлом и обозначавших слово «ворон» (ср. совр. ительменское фе'клх — «ворон»).

Девушки-мухоморы — в ительменском фольклоре мифические лесные красавицы аманатки, заманивающие своими чарами охотников в лесные дебри. Миф о девушках-мухоморах восходит к древнему обычаю палеоазиатов Камчатки и Чукотки употреблять грибы мухоморы в качестве одурманивающего средства. «Собственно мухомор ванак употребляется как опьяняющее средство коряками, а у чукоч встречается редко, особенно в Колымском крае, где мухоморов нет» (Богораз, 1900, стр. 57, прим.) (см. также комментарий к № 124).
Миф о женщинах-мухоморах, уводящих мужчин в волшебный мир, нашел свое воплощение в петроглифах скалистых гор Пегтымель, самых северных наскальных рисунках, обнаруженных советскими геологами и археологами в 1965–1966 гг. На этих скальных рисунках изображена пляска мухоморов, а на одном из фрагментов — увод женщиной-мухомором охотников (ср. Диков, стр. 219–221).



Покинутый юноша
Рассказала Кутвенун; зап. Н. Рукактак, пер. Г. А. Меновщиков. Публикуется впервые.

В селении Имаклик жил старшина. Был у него единственный сын. Старшина этот удачливым добытчиком был; Зимой вместе с сыном много диких оленей добывал, а летом — морских зверей. Все бы хорошо, но не хотел сын жениться. Придет к нему в землянку невеста, юноша с ней ласково обойдется. А поживет немного — домой возвращается.
Были у того старшины две землянки. В одной землянке втроем жили — сам хозяин, его жена и сын. В другой, поменьше, мастерская была; байдары, луки, копья, гарпуны, каменные наконечники — все там делали.
Вот однажды туман опустился, полил дождик. Пошел сын старшины в маленькую землянку кое-что поделать. Одет он был совсем легко. Пока мастерил, послышались на улице голоса. Кричат люди, что моржи мимо поселка проплывают. А юноша продолжает себе мастерить. Немного погодя пошел к нему отец — сына на охоту звать. Приоткрыл отдушину, видит — сын его в чудовище превратился. Крикнул старик односельчанам, что сын его тунгаком стал. Приказал всем, чтобы уплывали отсюда на байдарах и чтобы забрали с собой все домашние вещи, пищу, одежду и все охотничье снаряжение, а не то употребит его сыи-тунгак все это во вред людям.
Услыхал сын отцовские слова, оглядел всего себя: нет, не изменился он, точно такой, как всегда.
Подумал юноша: «Почему отец говорит, что я стал чудовищем? Ведь тело мое осталось прежним». Спустя некоторое время вышел юноша из землянки. Видит — никого в поселке не осталось. К своей землянке пошел. Вошел. Пусто в землянке. Даже жирники не горят. Хотел было переодеться, никакой одежды нет. Вышел. Посмотрел туда, где верховье речки, видит — костер горит. Подумал юноша: «Кто это там может быть? Пойду-ка я туда!» Пошел к костру, что у верховья речки горел. Приблизился, видит — у костра женщина спиной к нему сидит.
Юноша сказал женщине:
— Зачерпни мне воды!
Женщина молча воды зачерпнула из речки и, не оборачиваясь, подала кружку юноше. Попил воды юноша и сказал:
— Односельчане меня покинули. Совсем я один остался. Не откажешься ли ты пойти со мной?
— Не откажусь, — ответила женщина.
Вернулись домой. Наступила ночь, легли спать без постелей и как были, не раздеваясь. А утром ушел юноша в тундру. С полными руками вернулся — диких оленей добыл. Женщина быстро добычу освежевала. Так и стали вместе жить. Юноша летом добывал разных морских зверей, а зимой из тундры приносил диких оленей.
Наконец они очень хорошо жить стали. Однажды муж сказал жене:
— Ни в чем себе не отказывай. Какую еду захочешь, ешь вдоволь. Одну нерпичью шкуру наполни самой вкусной едой и убери в яму на сохранение. Если когда-нибудь вернутся мои родители с односельчанами, съедим эту еду вместе с ними.
Наполнила женщина нерпичью шкуру разной едой, убрала в яму на сохранение. А в том селении, куда имакликцы убежали, случился сильный голод. Уходили имакликцы в море охотиться и ни одной нерпы не приносили. Уходили охотиться в тундру, ни одного дикого оленя не добывали.
Вот однажды летом два имакликских человека пошли в сторону Имаклика. Видят: человек в каяке к берегу плывет. Вот причалил. Женщина на берег спустилась. Вдвоем нерп из каяка вытащили. В землянку старшины вернулись. Поглядели на все это двое имакликцев и возвратились на свое стойбище. Встретили их имакликцы, вернувшиеся с охоты, о новостях стали расспрашивать. А вместе с охотниками и старшина был. Рассказывают побывавшие в Имаклике, что видели там человека, который в каяке с охоты возвратился. Того человека женщина встретила, вытащили они каяк на берег, сняли добытых нерп и отнесли их в землянку старшины.
Старшина сказал:
— Уж не сын ли это мой? А ну, давайте вернемся в Имаклик! Как же мы здесь зимой без еды будем жить? Наголодаемся! А ну, собирайтесь!
Так все в Имаклик и вернулись. Видят — сын старшины женился. Тут и остались жить. Вот однажды устроил сын старшины пир, всех односельчан к себе в землянку пригласил. Вместе с женой нарядно оделись, как еще никогда не одевались. Принялись гости за еду, сын старшины с женой встал в стороне возле прохода и сказал:
— Помните, в то время, как я в маленькой землянке мастерил, отец закричал вам, что я в чудовище превратился, тунгаком стал. Услыхал я это, посмотрел на себя, ничуть я не изменился, такой же, как всегда. А вы все покинули меня, всю еду, всю одежду с собой забрали. Моя жена только спасла меня от холода и голода. Очень я тогда обиделся, что вы со мной так поступили. И теперь уж я не останусь с вами, теперь и вправду тунгаком стану.
Жена его мгновенно прыгнула в проход землянки, а за нею и он. Погнались было за ними, но их и след простыл. Все


Тунгаки (эск.) — духи-оборотни, которые, по представлениям эскимосов, приносили людям разные бедствия: голод, болезни, смерть. В чукотском фольклоре тунгакам соответствуют кэле, в корякском — кэле и нынвиты, в керекском — кала.
.


Ревне
Зап. В. И. Иохельсон. В русском переводе публикуется впервые. Пер. с ительменского А. П. Володин.

Жил-был Кухт с женой Мити. Дети у них были только дочери: Синаневт, Анаракльнавт, Наа, Сирим. Жил-был также Ревне, самец-куропатка. Решил он посвататься к Синаневт. Однажды пошла Синаневт собирать крапиву. И Ревне следом за ней пошел. Сказал Ревне:
— Синаневт уже прошла, пойду и я, догоню Синаневт.
Пошел Ревне, перекрыл речку запором, рыбы наловил. Синаневт песню запела. Услышал Ревне, пошел на голос. Увидел Синаневт и кинулся на нее. Оттолкнула она Ревне и сказала:
— Ты чего? Я не хочу за тебя замуж, у тебя глаза красные.
Назад пошли, пришли к реке. Ревне сказал:
— Синаневт, давай я тебя перенесу!
Синаневт сказала:
— Я и сама прекрасно переправлюсь.
Ревне сказал:
— Ты, Синаневт, мою речку испортишь!
А Синаневт взяла и сама переправилась. Пошли дальше. Зашли в дом к Ревне. Ревне велел Синаневт:
— Почини-ка мою кухлянку! Я за рыбьими головками схожу.
Ушел Ревне. А тут Эмэмкут пришел, взял Синаневт, женился на ней. Ушли они. Пришел Ревне — а Синаневт нет, оставила его одного.
На другой день Анаракльнавт пошла собирать крапиву. Проследил ее Ревне, сказал:
— Анаракльнавт уже прошла, пойду и я, догоню Анаракльнавт.
Пошел Ревне. Пришел на речку, осмотрел запор: полно рыбы. Запела Анаракльнавт. Услышал Ревне, пошел, кинулся на нее. Она оттолкнула его:
— Ты чего, Ревне? Я не хочу за тебя замуж, у тебя глаза очень красные!
Застыдился Ревне, в сторонку отошел. Стал просить у Анаракльнавт, чтобы позволила ему понести крапиву:
— Эй, Анаракльнавт, давай я понесу твою крапиву!
Анаракльнавт сказала:
— Я и сама прекрасно донесу!
Пошли, пришли к речке. Ревне сказал:
— Эй, Анаракльнавт, давай я возьму тебя на спину и переправлю!
Анаракльнавт сказала:
— Я и сама прекрасно переправлюсь!
Ревне сказал:
— Ты мою речку испортишь, через эту речку никто никогда не переходил.
А Анаракльнавт взяла и переправилась сама. Ревне повел ее к себе в дом. Вошли в дом. Ревне сказал:
— Ты, Анаракльнавт, побудь у меня, кухлянку мою почини, а я пойду рыбьих головок принесу.
Ушел Ревие. Сразу Илвимтальхан — дикий олень пришел, Спросил в окошко:
— Ты что, Анаракльнавт, за Ревне выходишь?
— Нет!
— Кухлянку его чинишь?
— Нет!
Тогда он сразу взял Анаракльнавт, увел ее. Пришел Ревне — нет Анаракльнавт.
— Думаешь, я не знаю, кто тебя увел? Илвимтальхан!
Потом Наа пошла собирать крапиву. Ревне вышел во двор. Пошел вслед за ней, погнался. Запела Наа. Услышал Ревне, как Наа поет. Подошел к ней. Только хотел броситься на нее, да вдруг застыдился, что хвост его вечно кверху торчит. Пересилил себя, бросился к Наа, сразу на ней женился. Наа заплакала. Ревне сказал:
— Ну, кончай реветь! Давай-ка пойдем домой!
Взял Ревне крапиву и понес. Пошли. Пришли к речке. Ревне сказал:
— Эй, Наа, давай я возьму тебя на спину, переправлю.
Наа сказала:
— Я и сама прекрасно перейду речку. Я тяжелая, тебе меня не поднять.
— Хе, давай-ка садись на спину!
Села Наа. Пошел Ревне с ней через речку. Все суставы у него затрещали. Наа сказала:
— Что это трещит?
Ревне сказал:
— Камни под ногами гремят.
Переправились, пошли домой. В дом вошли. Ревне сказал:
— Ты, Наа, почини-ка мою кухлянку!
Ушел Ревие. За рыбьими головками пошел. А тут Зусч-ящерица пришел. Крикнул:
— Ты, Наа, уже вышла за Ревне замуж?
Наа сказала:
— Да, вышла!
— Кухлянку его чинишь?
— Да, чиню!
Ушел Зусч. Пришел Ревне, рыбьи головки принес. Стали есть. Поели, кончили. Ревне сказал:
— Ну, пойдем к твоим отцу и матери!
Вышел Ревне на двор, глазами помигал на солнце — и такой отличный парень из него получился! Очень красивый! Вошел в дом, увидела его Наа. Засмеялась:
— Ай да муж у меня, очень красивый стал!
Пошли к Кутху. Встретили они их. Кутх сразу к Ревне бросился, старших зятьев оттолкнул. Те на Ревне и не смотрят: стыдно им. Сирим сказала:
— Эге! А муж у Наа очень красивый!
Отправился Ревне обратно к себе домой. Кутха со всей семьей к себе домой отвез. Отстали старшие зятья. Не смотрят на Ревне. Стыдно стало им.
Стал Ревне хорошо жить, веселиться, ни в чем нужды не знал.

Дочери Кутха, изображаемые в сказках ительменов в образе человеческих существ, вступают в брачные союзы чаще всего с животными персонажами. Это обусловлено тем, что сами они рождены от животных — ворона Кутха — Куйкынняку и сорочьей дочери Мити.